Майкл Муркок - Грезящий город / The Dreaming City [= Падение Имррира, Гибель Призрачного города, Гибель Имррира]

Элрик нежно взял тонкую руку девушки в свою, приложил к губам и поцеловал.

— Симорил, — произнес он, и в этом имени прозвучала мучительная тоска. — Симорил, проснись.

Девушка не шевельнулась, ее дыхание было по-прежнему поверхностным, а глаза оставались закрытыми. Гримаса отчаяния исказила белое лицо Элрика, его малиновые глаза пылали, а тело сотрясалось в ужасном и непреодолимом гневе. Он сжал руку девушки — вялую и безжизненную, как у мертвеца; он сжимал ее все сильнее, но потом разжал хватку, опасаясь, что может сломать хрупкие пальцы.

Потом он услышал крики воина и удары в дверь.

Элрик вернул руку на грудь девушки и поднялся на ноги. Он недоумевающим взглядом посмотрел на дверь.

Крик воина был прерван более резким холодным голосом:

— Что тут происходит? Неужели кто-то пытался пробраться в комнату моей спящей сестры?

— Йиркун, адское отродье, — прошептал Элрик. Вслед за сбивчивым бормотанием воина послышался громкий голос Йиркуна, прокричавшего сквозь закрытую дверь:

— Кто бы ты ни был, когда тебя схватят, ты будешь уничтожен тысячу раз. Тебе некуда бежать. Если ты причинишь хоть малейший вред моей милой сестре, то ты не умрешь никогда, это я тебе обещаю. Но ты будешь вечно молить богов о собственной смерти!

— Йиркун, ты жалкий хвастун! Как ты можешь угрожать тому, кто равен тебе в темных искусствах?! Это говорю я, Элрик, твой законный повелитель. Возвращайся в свою крысиную нору, пока я не вызвал все злые силы над землей, на земле и под землей, чтобы уничтожить тебя!

Йиркун неуверенно рассмеялся.

— Значит, ты вернулся, чтобы еще раз попытаться разбудить мою сестру. Любая такая попытка не только убьет ее, а отправит ее душу в самые пучины ада, где ты сможешь легко к ней присоединиться.

— Клянусь шестью зверями Арнары, это ты скоро будешь умирать тысячью смертей.

— Ну, хватит этой болтовни, — повысил голос Йиркун. — Воины, я приказываю выломать дверь и взять этого предателя живым. Есть две вещи, Элрик, которыми ты больше никогда не будешь владеть, — любовью моей сестры и Рубиновым троном. Можешь как угодно распорядиться тем немногим временем, что тебе осталось, потому что скоро ты будешь пресмыкаться передо мной и молить, чтобы я освободил тебя от агонии твоей души.

Элрик пропустил мимо ушей угрозы Йиркуна — он смотрел на узкое окно комнаты. Через него едва могло протиснуться человеческое тело. Он наклонился и поцеловал Симорил в губы, потом подошел к двери и бесшумно отодвинул щеколду.

Послышался грохот — воин всем телом навалился на дверь. Дверь распахнулась, человек ввалился в комнату и распростерся на полу лицом вниз. Элрик вытащил меч, поднял его повыше и отсек воину голову, которая покатилась по полу. И тогда Элрик громко закричал низким с переливами голосом:

— Лриох! Лриох! Я даю тебе кровь и души, только помоги мне теперь! Я отдаю тебе эту душу, о могущественнейший из Герцогов Ада — помоги же своему слуге, Элрику из Мелнибонэ!

Трое воинов ввалились в комнату. Элрик снес полголовы одному, тот издал страшный крик.

— Ариох, Владыка Тьмы, я даю тебе кровь и души, помоги мне, король зла!

В дальнем углу темной комнаты начал медленно формироваться черный туман, однако воины наступали, и Элрику с трудом удавалось сдерживать их.

Он без конца выкрикивал имя Ариоха, Владыки Высшего Ада, делая это чуть ли не бессознательно, отбиваясь от превосходящего числа воинов. За ними бесился Йиркун, с пеной у рта приказывая своим людям взять Элрика живым. Это давало Элрику небольшое преимущество. Рунный меч сверкал странным черным светом, и его леденящий душу вой терзал уши тех, кто слышал его. Еще два тела упали на застеленный ковром пол, и их кровь впиталась в роскошную ткань ковра.

— Кровь и души для моего повелителя Ариоха!

Черный туман стал клубиться и принимать очертания. Элрик бросил взгляд в угол, и, хотя и был закален зрелищами ужасов ада, его пробрала дрожь. Наступавшие воины сражались спиной к тому углу, а Элрик находился у окна. Аморфная масса, являвшая собой далеко не самое приятное для глаза проявление изменчивого бога, покровительствовавшего Элрику, снова принялась дыбиться, и Элрик различил невыносимо ужасную форму. Желчь хлынула ему в рот, и он, выводя воинов лицом на это чудовище, зловеще продвигающееся вперед, боролся с безумием, которое овладевало им.

Внезапно воины, казалось, поняли, что за ними что-то есть. Они повернулись, и все четверо издали безумный крик, а черный ужас, сделав последний бросок, поглотил их. Ариох нагнулся над ними, выпивая их души. Потом их кости начали слабеть и трескаться, и воины, не прекращая звериного крика, распростерлись на полу, словно какие-то омерзительные беспозвоночные. Но хотя их хребты были переломаны, они продолжали жить.

Элрик отвернулся, поблагодарив провидение, что Симорил спит и не видит этого, и запрыгнул на подоконник. Он посмотрел вниз, и отчаяние охватило его — через окно бежать было невозможно. От земли его отделяли несколько сотен футов. Он ринулся к двери, — где Йиркун с расширившимися от ужаса глазами пытался изгнать Ариоха, чей образ уже начал терять очертания.

Элрик, бросив прощальный взгляд на Симорил, проскочил мимо кузена и пустился назад тем путем, которым пришел, ноги его поскальзывались на крови. Скрюченный встретил его у начала темной лестницы.

— Что случилось, король Элрик? Что там происходит?

Элрик ухватил Скрюченного за тощее плечо и направил вниз по лестнице.

— Нет времени, — тяжело дыша, проговорил он. — Мы должны поспешить, пока Йиркун занят своей насущной проблемой. Через пять дней у Имррира начнется новый период его истории, возможно — последний. Я хочу, чтобы ты позаботился о Симорил. Она должна быть в безопасности. Ты понял?

— Понял, мой господин, но…

Они оказались у двери, и Скрюченный отодвинул щеколду.

— У меня нет времени на подробности. Я должен бежать, пока есть возможность. Я вернусь через пять дней… с товарищами. Когда придет время, ты поймешь, что я имею в виду. Отнеси Симорил в башню Д'а'рпутны и жди меня там.

Сказав это, Элрик неслышно исчез в ночи, а вопли умирающих все еще звучали во мраке у него за спиной.

Элрик молча стоял на носу флагманского корабля графа Смиоргана. После своего возвращения в фиорд и последующего выхода флота в открытое море Элрик не произносил иных слов, кроме слов команды, да и те давал самые короткие. Морские владыки поговаривали между собой, что его одолевает великая ненависть, что она терзает его душу и в таком состоянии он становится опасен, независимо от того, друг он тебе или враг. Даже граф Смиорган избегал подверженного переменчивым настроениям альбиноса.